-???-
Интересное о рыбалке > Рассказы о рыбалке
Когда мы усталые и счастливые подъезжаем к знакомому берегу, нас приветливо встречает перекатчик - добрый дед Иван.
- Что я вам говорил? Заколосится рожь, да начнет уклея другой раз нереститься, тут тебе и лещу и язям ход. Не зевай, гляди только. Успевай!
Дед Иван в пятьдесят лет окончил ликбез и "превзошел все науки", - как говорил он. Но не только грамота, а и склонность к наблюдательности и обобщениям сделали его кладезем мудрости, источником неиссякаемых фенологических наблюдений.
Полный теплого, бескорыстного радушия, старик взвешивает на руке самую крупную рыбу:
- Ишь, как отъелся, копун. Он, лещ-от, не больно суетлив, да прыток. Ленив. В темнозорь завтракать не будет. Засветло место выбирает, на ветерке любит, с рябинкой...
Каждый год жду я вестей от деда и, боясь пропустить время, пользуюсь всяким случаем, чтобы глянуть, как растут хлеба.
Вот из тугой зеленой обертки листьев уже проклевываются шильца колосковых чешуек. А время идет. Один за другим срываются июньские листочки: 1-е, 5-е, 10-е, завтра уже 12-е число.
Что же молчит дед Иван? Уснул он, что ли? Томлюсь не один я. Вестей с переката ждут мои постоянные спутники - москвичи, компаньоны по охоте за лещами.
Что говорить о ловле рыбы, - всегда она хороша! А июнь - лучшая пора цветения нашего лета, и на долю рыболова выпадает много в эти короткие, теплые, насыщенные медовым ароматом трав белые ночи...
Лещ на Ветлуге водится в большом количестве; особенно известна эта река крупным лещом. Здесь спасает его не только осторожность, но и глубокие, многоверстые захламленные дубами яры, недоступные никакой снасти, кроме удочки. Ловля лещей на эту снасть не так проста, как кажется на первый взгляд, она не имеет такого распространения как, скажем, блеснение. Занимаются ею лишь некоторые рыболовы, а ловлей в проводку - считанные единицы.
Хороший клев лещей начинается на Ветлуге еще до спада воды и продолжается до середины сентября. Умело прикормленный, он попадается все лето при ловле в проводку на мотыля, опарыша, особенно закорыша и поденку, но совершенно исключительный "жор" лещей-великанов бывает один-два раза в лето, в июне. И с каким волнением ждут рыболовы этих дней. Долго им потом снятся Баклыковы да Шибановы яры, Исады, Прорвы и другие замечательные рыболовные места.
Но вот от деда Ивана "поклон" с переката долетел до Москвы, и через день я со своим старым другом - доктором, спешу к заветным местам. Вот они!..
На несколько верст, под изъеденными весенней быстриной высокими берегами, лежат рядами подмытые дубы. Много их упало сюда, и от ошарпанных водою их крон отскакивает к стрежню рябая, в пузырях и воронках, бойкая струя. Много дубов наклонилось к воде, точно какая-то минута раздумья остановила их: упасть или подождать?
С трудом отличимый от суглинка, такой же темно-серый, сидит в затишьи рыбак. Время от времени он подбрасывает к поплавкам своих простеньких длинных березовых удилищ с черной нитяной леской жеваный ржаной хлеб.
Из прислоненного к дубу грибного пестеря торчат черные хвосты больших рыб. Они не все здесь. На берегу, откуда мы смотрим на рыбака, видно, что в травянистой ямке лежат еще пять темных, почти черных, отливающих бронзой лещей с бугристыми головами.
- Давно, товарищ, начался жор? - тихо спрашиваю я.
- Да как сказать, позавчера, вроде, начал похватывать. И пора уж. Смотри: жар да ясень какие стоят. Сегодня утром после стада пошел, пятнадцать лещей выудил. Не донес... Парнишка со мной увязался, так пришлось ему за матерью сбегать. Не смогаю один-то. В общем, ничего, манит...
Что с нами делается! Из вязкой глины и булки мы торопливо месим шарики для прикормки.
А в это время оживает лежавший на светло-желтой воде осокоревый поплавок нашего соседа и, нехотя, не на дно, а куда-то вкось идет от берега.
Рыба долго не дается. Она ходит где-то в глуби, куда за ней потянулась согнутая до предела вершина удилища, но, наконец, она выходит. Неясный, темный, узкий брус развертывается вдруг неожиданно широкой пластиной. Вот он какой!
Лещ с хода въезжает в прорвавшийся под его тяжестью ветхий подсак и снова уходит в глубину. В сетке сака запутывается поплавок. Как болельщики, мы смотрим сверху на вскипающую у берега воду и на растерянную физиономию рыбака. Но волнуемся мы понапрасну: лещ не уходит. Он уже лежит на траве - большой и загадочный, с капельками нанизанного на чешую солнца.
Во всю ширь реки перекат переходит в глубокий многоверстый омут. Перед ним стоят на "кошках" наши лодки. Моя - ближе к омутовой заструге: последние метры насадка идет уже над круто обрывающейся ямой.
Доктор ловит с "заслонкой". Она сделана из двух опущенных на камнях елок, обрубленных с вершины.
Практика ловли на быстринах давно заставила нас изменить обычное проводочное оснащение. Еще по зиме мы клеим из бумаги длинные, легкие поплавки. Соответственно течению отмеряем огружение. А тонкий сатурн держим на хорошо смазанной небольшой спиннинговой катушке.
Стороной прошла гроза. Через реку перекинулась пологая радуга. На реке тишина. Вокруг широкий простор уютного плеса в зеленой раме.
Но на реке творятся какие-то удивительные дела: берет некрупная густера, клюет язь, попадается фунтовый судачок. А леща нет. Наступает вечер, но ни один лещ так и не взял ни у меня, ни у доктора...
На ровной луговине мы варим уху и обсуждаем непонятные капризы лещей. Ведь, кажется, все перепробовали? Мимо нас идет знакомый рыбак. У него тоже "заколодило", хотя он опять "едва смогает", но несет улов один, без жены.
Остывшее небо закрывается тяжелой тучей с юга, и вот уже спорый дождь стучит по брезенту нашей крыши. Поскучневшая река шипит пузырями, и слышен порыв ветра. Под неуемный скрип коростелей и хлюпанье чирков, под ровный шум дождя мы засыпаем хорошим, крепким сном...
- Нет, ты посмотри, что на реке делается!
На крик проснувшегося раньше меня беспокойного доктора я выбегаю на обрыв.
Сердце рыболова падко на радости. Да и как не восторгаться? Путаясь в ярах и кустах, убегает за тучами ночь, а на реке чудеса: непрерывные всплески, круги и уже различимые упругие спины с высокими узкими плавниками. Ошеломляющий рыболовов утренний парад лещей!
Забыт ароматный согревающий чай.
Осторожно вычерпываем из лодок дождевую воду и без шума едем к буйкам с прикормкой.
Первый рейс земляного червя в полводы не приносит успеха. Зато на середине второго рейса белое перо поплавка чуть вздрагивает и юркает в воду, не оставляя за собой следа. На леске ходит лещ. Пробую хоть на миг остановить его, повернуть на струю. Не тут-то было! Леща отваливает течение, жилка на катушке тает метр за метром.
Мне хорошо слышно стрекотание тормоза на катушке доктора, значит, и у него поклевка!
А кругом по лиловой воде каруселят и плещутся лещи.
У меня уже пустая катушка, и волей-неволей я натягиваю
Жилку, а лещ все идет и идет. У "порога" ямы он упирается и сваливается в омут, набирая вес и скорость...
Как натягивается и сдает на большой длине сатурн! Сколько еще осталось до той запредельной границы, когда после жесткого рывка большой рыбы тонкая леска повиснет и радость рыболова сменится нестерпимой досадой?
Много бывало катастроф! Но, монтируя заново удилище, я снова подвязываю самую тонкую жилку. Ничего, только бы завернуть этого желтоглазого и встретить его у борта лодки подсаком. Но неужели уйдет? Этого не может быть!
Но лещ ушел-таки! Еще не выкатилось из-за леса солнышко, а у меня нет ни лещей, ни жилки.
Да и не в рыбе дело. Я ее, как говорят, и на долото в наших местах наловлю. Дело в крушении каких-то "устоев", в утрате веры в свою сноровку, в потере и опыта и "умельства"...
Игра лещей прекращается. На смену их мирным всплескам приходит гулкий бой жерехов и щук.
Ничего. За борт спущены волосяные подпуски на десять крючков. То и дело звенят бубенчики, и я с трудом успеваю снимать с крючков разную некрупную рыбу. С кормы и носа лодки опущены ко дну на прочном плетеном шнуре фунтовые подъязки на щуку.
... Неистово гремит бубенчик. Лещ? Я даже не рад ему: разве выведешь хорошую рыбу на тонком поводке при течении? Но рыба удивительно податлива, и мне удается довольно легко парализовать сильные, но мягкие ее броски. Как будто это даже и не лещ?
К борту подходит точно еще ничего не понимающая, очень спокойная щука и висит на слабеньком поводке. Только после знакомства с багром, уже в лодке, она показывает запоздалую резвость и силу.
А что делается на другом подпуске? Непрерывно трясется на можжевеловом прутике бубенчик. Это как будто лещ.
Выбираю и вешаю на борт поводки, чтобы их было удобно спустить, а может быть, и сбросить, когда рванет рыба. На некоторых поводках - рыба, за борт ее живую не перевесишь, а снимать некогда и нельзя.
Лещ идет против солнца на ребре, играет перед лодкой в золоте бликов, и не поймешь, где лещ, а где солнце. Ну хоть бы один раз лег он набок и глотнул воздух. Только раз! Вот он пошел вниз, и с борта лодки летят за ним поводки с подъязками и густерой... Конечно, ушел!
Лещи, как нарочно, идут крупные, я пробую выводить их на плаву, но стоит рыбе пойти против течения, я непременно теряю и леща и поводок. Один за одним уходят поводки с лещами, пока я не остаюсь с хребтиной от подпуска.
На яме, куда меня оттащило течение, на жерлицы брали щуки, но живца не заглатывали и не засекались. Крючок № 1 на "заглот" исключал подсечку, а поставить живца на тройник или посадить его на снасточку мне почему-то не хотелось. "Чего уж там, провалил все", - рассуждаю я, удрученный неудачами.
Я уже и не смотрю на жерлицы, а наблюдаю за доктором, фигура которого виднеется у берега: "что он там делает, почему съехал с места?"
Вдруг на одной из моих жерлиц сильно дернуло удилище.
Смотрю и думаю: - Нет, это не щука. А если сом, то, как говорится, "не по моему гребню куделя".
Подсекаю. Рыба не желает итти. Я пытаюсь поднять ее, стронуть с места, но она лишь немного продвигается по дну. Выводить такую рыбу на мою снасть нельзя, но меня снедают свойственные рыболовам спортивный азарт и любопытство: чем все это кончится? Как напугать рыбу на дне глубокой ямы, сдвинуть ее с места и утомить?
Ко мне подплывает оживленный и улыбающийся доктор.
- Видел ты, чтобы щука поплавок у рыбака откусила? Смотри, как прохватила...
Я гляжу на поплавок и говорю:
- Здорово, а как лещи?
- Есть кое-что, посмотри.
- Ого! Поздравляю, хороши рыбины! Как ты выводил их на быстрине?
- Очень просто: сатурн 0,5, крючок № 2. Уж коли такой жор, церемониться нечего: выползок и канат, - засмеялся доктор. - Вот полюбуйся, целая дюжина. А что ты здесь колдуешь? Поедем лучше чай пить.
- Погоди с чаем, - говорю я, - на вот поиграй немного. Добычу разделим пополам!
Доктор недоверчиво берет у меня из рук удилище и принимается выбирать леску...
Час спустя доктор причаливает к берегу.
- Ну, брат, давно я этаких чертей не видал. Гляди, крючок лопнул. С таким сомом я бы и до вечера не соскучился. А вот снасть подвела...
Доктор выпил стакан чаю и положил на теплую и сухую траву порожний стаканчик. Яркое весеннее солнце заиграло на его гранях. Утро прошло, но впереди был день и полная радостных ожиданий вечерняя заря...
-???-